Светлана Иванова: «Я испугалась и подумала, что эту роль должен сыграть кто угодно, только не я»

Света, не могу не отметить, что в первом сезоне всё закончилось очень плохо… 

Мягко говоря! 

Есть ли надежда на то, что жизнь героев наладится даже после того, как всё рухнуло окончательно?

Когда сценарий еще находился в процессе написания, я встречалась с психологом, которая была консультирующим специалистом на втором сезоне, и как раз этот вопрос ей и задавала: возможно ли в принципе такое? И она ответила, что это путь, а не стремление к какому-то результату, в котором Артём и Даша должны помириться, обняться, всё забыть, жить долго и счастливо — это невозможно. Потому что такие травмы не проходят бесследно и не забываются никогда. Но, в любом случае, это путь двух очень родных друг другу людей к какому-то вообще пониманию ситуации и своего места в этой ситуации, своих чувств, ощущений. И этому пути будет посвящен второй сезон. Конечно, еще есть огромное количество разных других линий, в том числе любовная, которая не относится к паре Даши и Артёма. Но их преодоление ситуации, в которой они оказались, — очень важное, очень болезненное. И я надеюсь, что за ним будет очень интересно наблюдать. Я сама смотрю с большим интересом, честно вам скажу.

В самом деле?

Конечно! Понятно, что я читала сценарий, знаю, что и как будет. Но поскольку в первых сериях моя героиня появляется точечно, то нет этого актерского капкана, когда ты следишь только за собой и за своей линией. У меня есть возможность посмотреть всё в объеме, как зрителю. Всегда интересно, как в итоге всё воплотилось на экране.

Вы сказали, что консультировались с психологом по поводу персонажей. А с личными вопросами доводилось обращаться?

Так совпало, что в тот момент, когда мы с ней встречались, мне позвонили из школы, потому что у моей старшей дочки Полины был какой-то конфликт. И психолог очень классно и ненавязчиво помогла мне найти собственное правильное ощущение в этой ситуации. Это произошло совершенно случайно, но было очень радостно для меня, потому что в этот момент она поддержала зарождавшиеся во мне (и, как выяснилось, правильные) эмоции и реакции и очень мне в этом помогла. А до этого все свои запросы я решала путем обращения к какой-то литературе, связанной с психологией родительства, воспитанием детей, детской ревностью, — у меня двое детей, поэтому это очень актуальная для меня тема. И, как правило, мне этого было достаточно. 

И в целом сюжет «Триггера» актуален сегодня, когда забота о ментальном здоровье стала нормой жизни.

Мне очень нравится мысль о том, что личный психолог, с которым ты прорабатываешь разные проблемы, — это своего рода гигиена. Когда ты свои загоны не несешь в дом или на работу, а деликатно и экологично от них избавляешься с профессионалом. До этих пор у меня не было такого запроса, который вынудил бы меня найти своего специалиста, но в будущем я не исключаю этого. Ведь помимо того, что это нужно для жизни, это еще и очень крутая рабочая практика! Когда ты можешь специалисту дать почитать сценарий и попросить его разобрать с тобой роль с точки зрения психологии — что руководит героем в той или иной ситуации. 

Ксения Угольникова

У вас подрастают две дочки, однако долгих рабочих пауз ни после рождения Полины, ни после рождения Миры вы не делали.

Это не то чтобы мое осознанное решение, не то чтобы я так стремилась поскорее выйти на работу и не хотела сидеть дома, просто так складывались обстоятельства. После первых родов меня очень ждали на съемках фильма «Легенда №17», звонили в роддом, узнавали, родила ли я уже. Потому что моя беременность случилась буквально во время съемочного периода, а это всегда стресс для продюсеров. Поэтому я должна была сразу начать работать. К тому же я, будучи уже в положении, пришла работать в «Современник», и там тоже очень ждали, когда я смогу выйти на сцену. Но всё это происходило не так резко, как может показаться со стороны: вот она родила — и тут же пошла сниматься. Все-таки это было довольно деликатно и по отношению к моему организму, и по отношению к ребенку, и не было сразу каких-то суперактивных съемок, когда я сразу на несколько месяцев должна была уехать. Всё было по чуть-чуть, что позволяло мне оставаться в актерской форме, чувствовать себя не только мамой, но и артисткой. Особенно после первых родов это было очень важное ощущение — что твоя жизнь продолжается в прежнем режиме и что она стала только объемнее, богаче и интереснее. А после вторых родов я как раз поймала себя на желании посидеть какое-то время дома и насладиться материнством. Потому что я уже была постарше, когда вторая дочка родилась, и мне очень хотелось прям каждое мгновение сохранить. И отчасти у меня это получилось, потому что она родилась не в Москве, мы были на море, и это был такой очень классный, только наш период. Но потом мы вернулись в Москву и начали вместе с дочкой работать. Она была со мной на таком количестве съемочных площадок! Ждала меня с няней в вагончике, а я снималась в каких-то лесах, на заброшенных заводах. Не могу сказать, что я что-то упустила, не досидела. Потому что профессия позволяет выбирать и от чего-то отказываться, в том числе в пользу семьи. 

Насколько я знаю, Мира была с вами на площадке не только после рождения, но еще и до…

Это правда. В первом сезоне «Триггера» она даже заметна в некоторых кадрах. Уже когда мой живот был очень большим, что только не придумывал наш чудесный оператор Коля Богачёв, чтобы его перекрывать какими-то бликами, вазочками, одеждой. Но ее всё равно периодически там видно. (Улыбается.) 

Вы сейчас сказали о том, что профессия позволяет выбирать. А какие критерии выбора у вас на сегодняшний день?  

Раньше я ориентировалась четко на фамилию режиссера и на то, какая команда делает проект. И бывали такие случаи, когда я могла даже от какой-то интересной истории отказаться, подозревая, что она может попасть в руки, которые ее испортят, не было уверенности, что это будет классно. Но потом наступил момент, когда появилось такое количество классных молодых режиссеров, о которых я ничего не знаю, и проект может быть дебютным для них, а ты смотришь и думаешь: господи, это же полный восторг! И я поняла, что нужно ориентироваться на свои ощущения и со всеми обязательно знакомиться, разговаривать. Если история откликнулась и при знакомстве с командой появилось чувство, что вы совпадаете, то тогда точно надо идти. У меня, например, была ситуация, когда мне очень нравился сценарий, но на пробах не случилось совершенно никакого контакта с режиссером, и я подумала: ну ладно, ничего страшного, такая классная история — наверное, всё равно получится. И в результате история, может, и получилась, но для меня это были восемь месяцев мучений, потому что не было никакого взаимопонимания, лишь какая-то бесконечная борьба. Вот так я не люблю. Я люблю, чтобы всё происходило по любви и в любви. 

А жанр играет определяющую роль? Может, думаете иногда: эх, сейчас бы комедию?

Мне очень нравится, когда есть классная героиня, максимально не похожая на меня, потому что всяких похожих на себя я уже много сыграла, и мне это неинтересно. Я изменилась, а некоторые режиссеры, продюсеры и зрители продолжают меня видеть в каких-то моих старых качествах. Но мне хочется разными новыми дорогами ходить, и тут уже совершенно неважно заранее, какой это будет жанр. Может, конечно, это всё неправда, но я когда-то читала про Джулию Робертс, что это ее осознанный выбор — сниматься только в очень добрых классных мелодрамах, потому что ее именно в этих историях любит зритель и она не хочет его как-то намеренно пугать или удивлять. Вот я не могу сказать, что так же трепетно отношусь к зрителю. (Смеется.) Мне гораздо интереснее исследовать себя и что-то новое пробовать, по крайней мере на данном этапе моей актерской жизни.

Съемки в сериале Валерии Гай Германики «Обоюдное согласие» — из области нового?

Да, это из серии вообще совсем не изведанного — выход из зоны комфорта на максимально возможное расстояние. 

Как вы оказались в этом проекте? 

У меня был долгий путь к Лере. А начался он с того, что меня когда-то много лет назад позвали на пробы в сериал «Краткий курс счастливой жизни», которые уже вовсю шли. Туда ходили разные артистки и всякие страшные истории про Леру рассказывали — как она над актрисами издевается, что кто-то встает и уходит прямо с проб, кто-то просто остается в ужасе. И я очень испугалась и не пошла. Ну зачем я в здравом уме и твердой памяти пойду туда, где мне будет плохо? А потом вышел сериал, я его посмотрела за один день и подумала: какая ты, Света, дура, ты даже не попробовала! Потому что на самом деле пробы я очень люблю, это такой себе коучинг, за который многие платят большие деньги — ведь на них ты можешь поработать с крутым режиссером. И даже если это не закончится общим проектом, ты всё равно получил важный опыт, с тобой этот режиссер что-то сделал, он тебя как-то изменил, что-то из тебя новое достал. И я дала себе слово, что, если Лера еще раз позовет меня на пробы, я обязательно пойду. Так и случилось. Плюс я Леру знаю чуть ближе, чем некоторые другие артисты, потому что мы вместе проживали уникальный опыт — участвовали в танцевальном шоу. Там я видела Леру не в какой-то ее обычной среде, а в совершенно другой, в которой она была не той Лерой, которую все привыкли видеть и которая мне очень нравилась. 

То есть на это предложение согласились не раздумывая?

Я прочитала сценарий, мне очень понравилось, но я испугалась и подумала, что это невероятно крутая роль, которую должен сыграть кто угодно, только не я. Но, помня о том, что я дала себе слово пойти к Лере на пробы, — пришла и честно ей сказала, что, наверное, эта история должна случиться не со мной. На что мне Лера сказала: «Не ссы, всё будет круто». И так она убежденно это сказала, что я ей поверила, доверилась и отправилась в это путешествие. С Лерой, конечно, работать трудно, потому что ее стиль работы не похож ни на чей другой и она очень чувствует любую неправду, фальшь, любые микроскопические актерские приемчики. Она всё это тут же видит и очень остро и бурно реагирует. Поэтому она снимает с тебя все ремесленные пристройки, затем она с тебя снимает кожу и докапывается до самого твоего нутра. Но это очень важный и очень нужный для меня актерский и человеческий опыт. Я надеюсь, что всё это было не зря. (Улыбается.) 

Ксения Угольникова

Вы сейчас рассказали о том, какая Валерия режиссер. А какая вы актриса?

Сложно оценивать себя со стороны, потому что мои ощущения могут очень разниться с тем, как меня видят другие. Но мне кажется, что я, с одной стороны, командный игрок — потому что для меня команда имеет невероятное значение. И если я уже себя ощущаю частью команды, то для нее я на многое готова. Но при этом я стараюсь сохранять какое-то очень здравое трезвое ощущение по отношению к самой себе. Потому что понимаю: всё равно есть я, есть моя работа, есть моя зона ответственности, и я потом никому не буду объяснять, что вот здесь я так плохо выгляжу, потому что меня плохо накрасил гример, а здесь я как-то странно себя веду, потому что мне что-то плохо объяснил режиссер. И я как-то просто стараюсь сочетать и то и другое. 

Но если чувствуете, что что-то идет не так, будете гнуть свою линию.

Да, если чувствую, что должна побороться за свое ощущение персонажа и за справедливость, то обязательно буду это делать. Я в этом смысле драчун. Могу, конечно, и поскандалить, но не буду до последнего, сначала постараюсь всех убедить.

Девушка с характером. 

Вообще да. Но без характера я ни одного человека не знаю, у кого можно было бы брать интервью. (Улыбается.)

А в семейной жизни, в общении с близкими такой же подход? 

Во-первых, в семье проще, в семье есть любовь. И вообще любую ситуацию, если на нее смотреть с любовью и решать ее любовью, можно разрешить довольно легко. Но я человек эмоциональный, поэтому могу на какие-то вещи реагировать соответствующе, но при этом всегда с любовью. Например, дети мои точно знают, что я их очень люблю, даже когда сержусь. 

Чем сейчас увлечены девочки? 

Старшая, Полина, учится в музыкальной школе. Это такая отдельная и очень важная часть нашей жизни, потому что весь режим, всё расписание этому подчинены. Пока что ей это интересно, а мне очень радостно, что ей интересно, и я всячески готова ее поддерживать. А младшая, Мира, начала недавно ходить в детский сад, и это уже мое большое достижение внутри себя. Потому что старшая в сад не ходила, это было мое осознанное решение, о котором я впоследствии пожалела. А с младшей я решила, что мы хотим попробовать этот опыт получить, и пока всё складывается позитивно. Надеюсь, так и будет дальше.

На работу к маме не просятся?

Я обязательно беру дочерей с собой во все киноэкспедиции, если уезжаю дольше чем на пять дней. Кроме того, Полина с 3 лет растет в театре со мной, за кулисами. Сейчас, например, я, разговаривая с вами, еду играть спектакль «Три товарища», а через минут сорок ко мне приедет Полина и даже будет на сцене бегать в массовке. Ей всё это очень нравится, у нее в театре куча друзей. И я рада, потому что для нас это какая-то дополнительная возможность побыть вместе. А младшая пока еще не была за кулисами, но очень любит ходить в театр как зритель. Я тоже обожаю смотреть детские спектакли, и здорово, что у меня снова есть такая возможность. (Улыбается.)

То есть если дочки начнут всерьез проявлять интерес к актерству…

...я точно не буду против. Но хотелось бы, чтобы это было не от отчаяния, как бывает с актерскими детьми: ну что я еще могу делать, если мама — актриса, а папа — режиссер? Пойду-ка тоже стану артисткой. Нет, если они такое решение примут, я хочу, чтобы это было результатом выбора, поэтому стараюсь им показать, что этот выбор есть.