Михаил Кремер: «Драматическое мне дается сложнее, потому что я многое вижу через иронию»

Расскажите про вашу историю с сериалом KION «Близкое счастье». В чём для вас был интерес погрузиться в мелодраматическую историю?

Сам факт, что это русская мелодраматическая история с турецким колоритом. Это колоссальный опыт — участвовать в таком интернациональном проекте. И сам сюжет! Я никогда не знал ключа к турецким драмам, но всё понял сразу, когда начал читать сценарий. Это настолько затягивает, что невозможно оторваться: столько линий, антагонистов, добрых персонажей, интриг, перипетий человеческих отношений... Очень увлекательно. Участвовать в этом было большим удовольствием, и я никогда не думал, что могу быть героем-любовником, а оказалось, могу. Спасибо «Близкому счастью» — проект раскрыл во мне этот потенциал.

Вы говорили, что для съемок понадобилось изучить турецкий язык. Как вам такой опыт? Это было действительно необходимо, или вы решили специально погрузиться глубже?

Это было действительно необходимо, потому что большая часть текста — на турецком. Я учил язык, где-то справлялся, где-то нет. Бывали огромные монологи, и если сбиваешься — уже не подхватишь, потому что язык не родной. Обучение шло в экспресс-режиме. Я учил турецкий и подтягивал английский, поскольку нужно было общаться с актерами, с командой. Это был важный момент. Сейчас я уже всё забыл, потому что нужна ежедневная практика. Но тогда, конечно, погружение было полным — в турецкую историю, в саму культуру. Турецкие актеры играют по-другому — очень эмоционально, и на их фоне я даже немного боялся опозориться. Они в своей тарелке, а мы все-таки гости, но у нас и роли именно русских жителей Турции. 

Как вам кажется, почему российские зрители так любят мелодрамы? Какое у вас отношение к жанру? Есть ли любимые мелодрамы?

Я и сам полюбил мелодрамы. Еще смотрел «Виноград» на KION, там играет Нино Нинидзе — бриллиант! Участвуя в таких проектах, я понял, почему это интересно: предательства, измены, зависть, злость — всё сливается воедино, органично, и потом распутывается, выводя к финалу. Играть надо много всего. Целый калейдоскоп эмоций. Наверное, я не могу сказать, какие мелодрамы мои любимые. Но, например, однажды мне понадобился маникюр для крупного плана рук, я делал его и смотрел «Постучись в мою дверь» — невозможно оторваться. Это какая-то магия, гипноз.

Турецкие сериалы — guilty pleasure миллионов зрителей по всему миру. А у вас есть такие guilty pleasures?

Есть. Я очень люблю советские фильмы, особенно поздний период — 80-е и начало 90-х, когда уже началась перестройка. Для меня это гипноз, обожаю это время. Недавно пересматривал, как Данелия снимал Москву в фильме «Слёзы капали». Или Гайдая позднего. Это мое запретное удовольствие. Обожаю то время, ту атмосферу.

В одном довольно давнем интервью вы говорили, что вас привлекают персонажи-психопаты, приводили в пример Билли Миллигана. А сейчас, спустя годы, какое у вас отношение к таким персонажам? Удалось ли вам приблизиться к такому типажу или всё изменилось, и вы сейчас тянетесь к другому?

Честно сказать, меня до сих пор тянет к таким ролям. Билли Миллиган — это невероятная история, я фанат книги Дэниела Киза. Сыграть Билли Миллигана в России… Я бы с головой погрузился в этот образ. Но пока не удается, кто-то другой играет такие роли. Наверное, я еще не вошел в эту дверь. Пока что я перекочевал из историй про полицейских в мелодраматические, и это тоже интересный опыт. Мне комфортно здесь, но из зоны комфорта нужно выходить. Надеюсь, скоро попробую что-то новое, может, даже сыграть психопата, сумасшедшего — на разрыв аорты, как говорится.

Как-то про вас сказали: «артист-хамелеон, который может быть смешным в самых серьезных ситуациях». Вы согласны с такой характеристикой?

Абсолютно согласен. Это тянется еще со времен ГИТИСа, когда я поступал к Леониду Ефимовичу Хейфецу в 2011–2012 годах. Был колоссальный конкурс — около тысячи человек на место. Мы стояли в 39 аудитории, по очереди выходили, представлялись. Я вышел, говорю на полном серьезе: «Меня зовут Михаил Кремер, 21 год», — и все начали смеяться. Даже Хейфец смеялся. А я не пытался быть смешным — просто был собой. Мандраж тогда дошел до того уровня, что слетать уже было страшно… Наверное, это с того момента пошло. Но мне комфортно в этом состоянии, и я стараюсь прокачивать этот скилл.

Как думаете, откуда растут корни такого умения быть смешным? Как вы сами считаете, у вас в первую очередь драматическая органика или комедийная?

Наверное, это коллаборация. Корни — от родителей, это в ДНК. Кому-то дано, кому-то нет. Я родился таким. Даже если бы не учился, всё равно бы где-то это проявилось. Когда работал в море, моряки смеялись над историями, которые я рассказывал. Сейчас, в актерстве, я могу это использовать, развивать, смешивать с драматическим.

Помню историю: когда Аль Пачино утвердили в один фильм, режиссер сказал ему: «Вот у тебя есть штампы — возьми пятый, третий, десятый, смешай их и сыграй всё сразу». Вот так мы, актеры, должны уметь соединять разные качества в одном. Это сложно, не всегда получается, но я стараюсь. Поэтому считаю, что у меня всё же комедийное преобладает, драматическое дается сложнее, потому что я многое вижу через иронию.

Какой самый необычный навык или знание вам довелось получить на съемках?

Честно, я вспоминал — и прям чего-то колоссального не было. Всё, что я делаю, я как будто умею. Есть во мне мужская основательность — могу управлять машиной, мотоциклом, лодкой, стрелять, прыгать, бегать. Это во мне есть. Вот электричкой я бы еще хотел управлять. Есть детская мечта — сыграть машиниста электрички или тепловоза. Это было бы здорово.

А если наоборот: что из вашей жизни внезапно стало материалом или подспорьем для ролей? Например, у вас есть опыт работы моряком, и вы снимались в фильме Бориса Хлебникова «Снегирь», посвященном опасностям моря.

Жизненный опыт очень помогает актеру. Я благодарен судьбе, что у меня был спидвей, мотокросс, автоспорт, моря. Если ты это не прожил, сложно играть. Можно съездить на корабль пару раз, но это не то. Мы, актеры, стремимся проживать, а не изображать. Это разные планеты. Поэтому да, я за то, чтобы проживать. У меня целый багаж личных историй, и, конечно, когда мы снимали «Снегиря», многое пригодилось. Помню, когда мы швартовались, я попросил Бориса оставить кадр, как я выбрасываю выброску — потому что так, как моряк, никто ее не выбросит. Это профессиональная штука, и каждый моряк ее точно заметит.

Бывают ли у вас дни, когда вам хочется забыть, что вы популярный актер? Чем вы занимаетесь в такие дни?

Я никогда себя не считаю популярным актером. Всё идет само собой. Езжу на метро, гуляю. Люди стали чаще подходить, узнавать — это приятно, льстит, но я скромничаю. Иногда даже неловко, хотя, я думаю, что любому актеру это неловко. Недавно выхожу из ресторана, подходит хостес: «Можно с вами фото?» Потом — «Можно автограф?» А я не знал, что писать, и у меня почерк ужасный, стыдно стало… Но всё равно приятно. Просто я о популярности забываю. Живу своей жизнью, и, может, когда популярность станет колоссальной, я это замечу. 

Есть ли у вас увлечение, на которое вы всегда находите время, какая бы ни была занятость?

Хожу регулярно в спортзал, могу залипнуть в телефоне, поиграть, почитать что-то интересное, посмотреть фильмы. Очень люблю сериалы, стараюсь ничего не пропускать, чтобы быть в теме. Раньше был картинг, теннис, мы с друзьями постоянно играли, гоняли. Сейчас все по семьям, времени меньше. Но путешествовать люблю. А чтобы путешествовать — надо работать. Бесплатно никто ничего не подарит.