Будущее перформанса: ИИ, AR и VR-технологии

Искусственный интеллект – это благо или проклятие художника? Уничтожает ли он творчество или, наоборот, дарит вдохновение? Ответами на эти вопросы делятся основатели фестиваля PERFORMA(R).

Работы Нам Джун Пайка, пионера видеоискусства, продемонстрировали, как технологии могут стать неотъемлемой частью художественного выражения. Например, в его перформансе “Participation TV” (1965) любой звук, издаваемый в подключенный к телевизору микрофон тут же превращался в изображение, открывая новые возможности для передачи художественных смыслов.

Современные технологии (VR, AR, ИИ) обогащают творческий процесс. Интерактивные проекты вроде “The Night Cafe” (2015) создают уникальные способы взаимодействия с искусством – знаменитые картины оживают: VR-технологии позволяют зрителям погрузиться в мир картины Ван Гога, стать посетителем того самого ночного кафе и прочувствовать мир художника. 

Дополненная реальность – новый способ почувствовать искусство?

Перформанс невозможен без участия зрителя, без его эмоции, без погружения в творческий процесс. Дополненная реальность даёт зрителю возможность стать частью действа не реального, но метафорического – увидеть то, что раньше могло появиться лишь в воображении. 

В мультимедийном перформансе от «Kovorod» (2024) PERFORMA(R) зрители наблюдали за таинственным славянским ритуалом хоровода. Протяжные народные песнопения, актёры, одетые в яркие костюмы и мультимедийные инсталляции ввели зрителя в состояние транса – незнакомые люди, поддавшись порыву, вступили вместе с актёрами в хоровод, который после перерос в настоящий техно-рейв. Параллельно со зрителями на экранах танцевали анимированные персонажи славянских сказаний (художник – Илья Старилов) – герои «перепрыгивали» с экрана на экран, следуя за танцующим зрителем. Это создавало ощущение дополненной реальности, где вместе с живыми людьми танцевали кикиморы, лешие и домовые.

Искусство, созданное алгоритмами, пользуется спросом (вопреки скептическому отношению к нему части художественного сообщества). Например, портрет Эдмонда де Белами (2018), созданный нейросетью, был продан на аукционе за 432 тысячи долларов, а это свидетельствует о признании таких произведений в художественном сообществе. 

Искусственный интеллект – окно возможностей или фальсификация творчества?

Искусственный интеллект предоставляет художникам возможность экспериментировать с визуалом и звуком, но ставит под сомнение творческую самостоятельность автора. Тут возникает вопрос: искусственный интеллект расширяет границы творчества или фальсифицирует его?

Кинетическая драма «Час лошади» (2025) от фестиваля перформативных искусств PERFORMA(R) стала размышлением о сосуществовании человека с новыми формами разума. Когда «помощь машины» превращается в доминирование над человеческим? Хореограф Анна Щеклина, драматург Михаил Дегтярёв, композитор Василий Пешков и художники объединения Panterra создали уникальную кинетическую драму о слиянии человека и машины, их гармоничном единении и неизбежной борьбе за право управлять миром. Хронотоп «Час лошади» — время максимальной концентрации и усилий в восточной культуре, время вкладываться, чтобы потом пожинать плоды. 

Живое тело и технологии стали единым целым в «Часе лошади». Танец, мультимедиа-инсталляция, музыка, показали, как хрупок баланс между живым и цифровым телом. Написанные композитором Василием Пешковым мелодии дополнил искусственный интеллект, а движения танцоров и лошади стали живым продолжением технологичной инсталляции, олицетворяющей силу машины.

В «Часе лошади» искусственный интеллект представляется стихией, с которой нужно не бороться, но сжиться, подчинить. Художник сильнее машины, когда сохраняет собственное творческое ядро и уникальное видение.

Однако не всегда эта борьба заканчивается победой творца. Канадский художник Джон Рафман исследует влияние компьютерных технологий на современную жизнь. В инсталляции “Counterfeit Poast” (2022) Рафман создал серию жутковатых хуманизированных образов – похожих не то на людей, не то на монстров. Изображения с первого взгляда понятные и даже простые, но чем дольше зритель вглядывается в них, тем больше замечает пугающих деталей. В «Counterfeit Poast» художник показал, как легко фальсифицируется реальность, как произведение искусства подменяется работой компьютера. 

Мир находится в пограничном состоянии между реальностью материальной и виртуальной. Реальное продолжается в продукте машины. В работе «Like The End» (2024), посвящённой консервативному повороту в США, Рафман показал попурри виртуальных образов, похожих на фотографии из семейного архива, только теперь облученные светом ядерного гриба. Хорошо знакомое становится неузнаваемым, а безопасное ощущается теперь опасным. Рафман отобразил это «пограничие”, словно предупреждая человечество о грядущих трагических переменах.

Машина стремительно обучается, и этот процесс одновременно вдохновляет и пугает художников. Однако всё же большинство видит в этом окно возможностей. В аудиовизуальном перформансе «Machine Hallucination» (2019) турецкий художник Рефик Анадола с помощью алгоритмов и системы StyleGAN (используется при создании видеоигр и беспилотных автомобилей) создал изображение Нью-Йорка, созданное из миллиона обработанных изображений. Анадола использовал алгоритмы поиска, распознавания и генерирования изображений, чтобы воссоздать Нью-Йорк-воспоминание, город глазами реального человека. Машина буквально имитировала работу человеческой памяти и показала, как выглядят воспоминания.

Вместе с развитием технологий изменяются не только подходы к искусству, но и совершенствуются способы взаимодействия художника со зрителем, развивается законодательство, авторское право, решаются новые этические дилеммы, касающиеся использования произведений искусственного интеллекта в культурной среде.

Новейшие технологии не только расширяют границы искусства, но и изменяют представления о его создании и восприятии, открывая новые горизонты для художников и зрителей. Они всё больше и больше становятся возможностью художника проявить себя и донести до зрителя идею и впечатлить его. Главное в этом процессе лишь то, чтобы сам художник в работе с машиной не терял самобытность и уникальное видение.