«Спектакль о том, что жить нужно здесь и сейчас»: Алёна Лаптева и Яна Сексте рассказали о постановке «Схватка»

Схватка разворачивается в комнате пансионата для пожилых людей, где живут две старушки. Причина битвы — радикальное несходство их характеров. Главный приз – кровать у окна! Бой предстоит без правил – розыгрыши, подставы, суровые испытания – все средства хороши. В «разборки» оказываются втянуты родственники героинь, другие постояльцы и персонал пансионата. Зрителей тоже ждет немало сюрпризов, но главный из них в том, что все возрастные роли в этом спектакле играют молодые артисты. В эпизодах появляются старички, которых играют студенты, а в главных ролях – Яна Сексте и Алёна Лаптева.

Алёна, Яна, в этом спектакле вы «заклятые подруги». Вы различны, как зима и лето, воплощенная угрюмость и жизнерадостность. Конфликт неизбежен... 

Алёна: Даже декорация нашего спектакля придумана Александром Боровским так, что сцена оказывается разделена на две половины, как боксерский ринг (смеется). В одном углу я, в другом – Абби. Но мой «угол» даже внешне яркий, спортивный, жизнеутверждающий.

Алёна, вы жизнерадостная Мэрилин.

Алёна: Да, моя бабуля Мэрилин очень хочет жить. Мэрилин ярко одета, у нее макияж, украшения… Она хочет, чтобы мир вокруг нее был цветным ярким и разнообразным. Ее девиз: не важно, что ты уже на пенсии, можно жить гораздо веселее. И своим примером она доказывает, что это возможно. Мэрилин интересует всё, что дает возможность душевного и физического движения или дарит новые впечатления. Соседку по комнате раздражает, что моя героиня слишком веселая и разговорчивая. Для Абби это кошмар, а для моей героини – единственно возможный способ жить.

Алёна Лаптева

Алёна Лаптева

Абби немного вредная?

Яна: Много вредная (смеется).  Закупоренная, забитая в себя… Тело продолжает жить, а ее уже нет.  Вокруг Абби всё вянет и умирает тоже, потому что для того, чтобы что-то росло, нужно это любить, питать своим вниманием, чувством. У Абби этого всего уже не осталось. А напротив – вот она Мэрилин! В ней жизнь пульсирует, она вокруг меня, как торнадо, носится, и меня в свои затеи вовлекает. Совершенно же невозможно это терпеть! И, конечно, надо с этим как-то бороться, чтобы дали хоть помереть спокойно.

Яна Сексте

Яна Сексте

Сколько вам сценических лет?

Яна: Мне 76 лет.

Алёна: А мне лет 75, в этом районе, я думаю.

Каково это сразу постареть на несколько десятков лет? Как вы шли к перевоплощению? Это же не кино, где есть спецэффекты.

Алёна: Наблюдала. Присматривалась к людям постарше. Наша профессия вообще связана с наблюдением. Так что, отмечала для себя особенности походки, движений, но особенно интересно наблюдать за выражением глаз. Говорят же, возраст можно узнать по взгляду. Потому что во взгляде отражается жизненный опыт. Это внутреннее проявление, которое дает толчок внешнему преображению. А в день спектакля превращение начинается уже с утра (смеется). Что-то начинает «побаливать», пробуешь, как с этим кружку взять, сахар размешать, пройтись... Хотя, мне кажется, Мэрилин сейчас живет во мне всё время, просто в какой-то момент спит.

Яна: Наблюдение, да. Примеряешь всё насмотренное на себя, пробуешь… Можно бесконечно искать эту характерность: в движениях, в теле, в голосе. У меня даже был личный триумф. Еще до премьеры, пока мы репетировали, я что-то такое подходящее, как мне показалось, из одежды нацепила на себя и бродила в образе Абби по закулисной части театра. Я слышу, что кто-то идет за мной по коридору. В этот день был спектакль «Кинастон», и это был Юра Чурсин, который там играет. Юра прошел мимо, оглянулся и: «Ой, елки! Янка, это ты?!!! А я думаю, что это за старушенция тут ходит!» Я как закричу: «Юрка! Правда?!!! Ты, правда, так подумал?!!! Ура!». Меня страшно обрадовало, что не узнал меня со спины!

Яна Сексте

Вы похожи со своими героинями?

Яна: Абсолютно роль на сопротивление, что интересней в разы. Это какая-то чудовищная провокация Владимира Львовича Машкова (смеется).

Алёна: Да, задача непростая, но ужасно интересная для артистов. Мы бесконечно благодарны Владимиру Львовичу, одарившему нас этими ролями. Хотелось бы и мне быть такой старушкой – живой, бодрой! Может быть, начну в старости носить розовые вещи, сейчас мне это совершенно не свойственно. Понимаете, дело даже не в том, что Мэрилин – пожилой человек, а я нет. Дело в том, что Алёна Лаптева – другой человек. Скажем, я не такая веселая, как Мэрилин.

Яна: Сейчас Алёна меня убьет, наверное, но я расскажу. Зима. А эта зима, помните, какая была красивая, снежная. И вот перед началом репетиции «Схватки» вбегаю в зал. Сидит уже Машков, все собрались, и тут я кричу в абсолютном восторге: «Ребята, там снег!!! Вы видели? Хлопья просто летят, летят!» И размахиваю руками… А Алёна сидит, мрачная такая, руки в замок сплела, насупилась: «Ненавижу зиму!». И Владимир Львович: «Вас точно надо было ролями поменять».

Во мне и в Абби отличается тоже «примерно всё». Она диаметрально противоположный мне человек. Я себя как раз представляю бабушкой вроде Мэрилин, которая носится, бегает, машет крыльями: люди, смотрите, как прекрасен мир. И сколько мы ни репетируем, периодически раздается дикий крик Владимира Львовича из зала: «Куда ты побежала, тебе 95 лет!»

Яна, вам же 76?

Яна: Если я буду играть 76, то поскачу, как кузнечик. А 95 меня хоть как-то ограничивают.

Алёна Лаптева

Яна Сексте и Алёна Лаптева

Но грим же все-таки имеет место?

Яна: Сначала грим занимал где-то час. Но по мере того, как репетировали, я поняла, что смогу играть премьеру без грима. Так и сказала гримерам. Седых волос у меня прибавилось. Вот, с левой стороны у меня уже своя седина, а правая, зараза, пока никак не поседеет, надо еще порепетировать немножко (смеется). Настолько эта работа была мучительна (но только эти мучения со знаком плюс), настолько трудна … В общем, сейчас грим занимает минут 20. Самое главное в гриме – найти настоящую седину. Очень заметно, когда седина фальшивая. Таня, наш гример, еще и художник, поэтому она просто картину на мне рисует, добиваясь настоящего живого цвета и света седины. И когда зритель эту седину видит, то сразу начинает верить.

А зрители верят, что такие старушки бывают?

Алёна: Вот вы не поверите, буквально вчера ко мне подошел мой знакомый, который был на спектакле и сказал, что моя Мэрилин – вылитая его бабушка. Другой уверял, что это его знакомая – ну, просто один в один – буквально, мы знаем этого человека. Насколько я понимаю, Мэрилин довольно узнаваемый персонаж. Это главное. Такие люди реально существуют.

Яна: Моя Абби стала такой бесчувственной не потому, что родилась злой девочкой, а потом стала злой старушкой. Жизнь, которую она прожила, высушила ее, как пустыню. Она ничего не чувствует не потому, что ничего не чувствует, а потому, что чувства доставляют ей громадную боль. Воспоминания, мечты, надежды не сбывшиеся… Всё это она отрубила от себя за ненадобностью. Люди, которым она дарила свою душу, оказались жестокими. Видимо, ей причиняли боль так часто и так сильно, что она закрылась в своем коконе. Там, может быть, и одиноко, зато Абби уверена, что никто не ударит ее в спину. Так тоже бывает.

Алёна Лаптева

Яна Сексте

У Мэрилин тоже есть свои скелеты в шкафу?

Алёна: У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу, которые мы прячем, у каждого есть повод бежать от действительности. Мэрилин скрывает свою боль и страх, свое разочарование в жизни. Забыть то, что было – невозможно. Но попытаться спрятаться можно. Когда нам плохо, то мы же пытаемся себя развеселить, как-то выбраться из этого состояния: занимаемся спортом, идем в театр, в кино, на выставку, ищем новые впечатления.

Место у окна в их общей комнате оказывается «местом под Солнцем». Схватка из-за этого?

Алёна: Дело же не только в окне. Хотя, будем честны, света там гораздо больше, и Мэрилин была бы совсем не против того, чтобы заполучить это место. Дело в ее жизнелюбии, которым она делится с другими людьми. Ее схватка, ее интерес в том, чтобы вернуть другого человека к жизни. Что она и делает. Есть такие люди, которые озаряют собой мир вокруг – видимо, она из этих людей. Думаю, после этой истории Мэрилин еще больше утвердилась в мысли, что добро и любовь побеждают. И ничего другого быть не может в нашей жизни.

Яна: Окно – это, конечно, повод. Не было бы окна, было бы что-то другое. Важно, что они «зажгли» друг друга и стали смыслом существования одна для другой. Да, Мэрилин живет. Она не успела взять от жизни всё и никогда не успеет, потому что жизнь прекрасна и огромна. Мэрилин понимает и то, что жить ей осталось очень мало, но, если жить на полную катушку, то, может быть, и не заметишь, как умрешь. Абби, наоборот, уже умерла внутренне, всё время лежит в кровати, а жизнь всё длится, длится и никак не заканчивается. И Абби боится этой жизни, того, что она еще может принести ей новую боль. Они, мне кажется, всё время напоминают друг другу о том, чего боятся больше всего.

Яна Сексте и Алёна Лаптева

У одной есть любящие дети и внуки, другая одинока, но жизнь сводит их в одной комнате пансионата для пожилых людей. Как же так?

Алёна: Я постоянно ищу оправдания тому факту, что дети отправили Мэрилин в пансионат. У нее больное сердце и за ней нужен особый уход и постоянное наблюдение, может быть, поэтому? Но ее внутренний гений в том, что она даже здесь ищет жизнь и заставляет искать жизнь других.

Яна: Спектакль, конечно, трагикомедия, потому что ситуация трагична уже по месту действия. Очень печально, когда люди заканчивают свою жизнь не дома, окруженные детьми, внуками, собаками, кроликами… Ну, не знаю, крысами… У меня просто крыса домашняя недавно появилась. Значит, что-то пошло не так в этой жизни. Или людям не с кем быть или они не хотят быть с теми, с кем могут быть. Может быть, состояние здоровья не позволяет быть с семьей. К сожалению, такие трагедии часто происходят в мире людей.

Какая важная история, получается.

Алёна: Да, мне кажется, что на этом спектакле люди в зрительном зале найдут для себя ответ на какие-то вопросы. Молодые, возможно, позвонят родителям, навестят своих бабушек и дедушек, а люди постарше чем-то вдохновятся. Это же общечеловеческая история, она может произойти в любой точке мира и может быть интересна человеку любого возраста.

Яна: Абби безумно дорога мне тем, что у нее есть путь воскрешения. Где-то у нее есть сын, которого она много лет не видела и не увидела бы, если бы не… Она возьмет на руки своего внука, которого никак не должно было быть в ее жизни. Это и счастье, и трагедия, потому что воскреснуть-то она воскресла – но, сколько ей той жизни-то осталось. Спектакль о том, что жить нужно здесь и сейчас, потому что завтра может не наступить или оно будет не тем завтра, о котором ты мечтаешь и не тем завтра, на которое ты что-то откладываешь. И мне кажется, что зрители это считывают.

Фотограф: Ксения Бубенец