Никита Кологривый: «Я хороший актер. Я это качество наращивал, пока вы меня не видели на экранах»

Никита, насколько я знаю, ты с большим предвкушением ждешь выхода «Чёрной весны».

Это правда. Во-первых, мне интересно посмотреть на симбиоз режиссеров Серёжи Тарамаева и Любы Львовой. Я считаю, что платформам необходимо впускать к себе таких творцов, таких художников. Они великолепно общаются с актерами! Это пример того, как нужно вести себя на площадке, выбирать партнерский тон с актерами, чтобы нам было интересно, чтобы мы могли предлагать, пробовать. А еще у меня там очень сложная роль, очень многогранная. Я люблю такие вещи, люблю удивлять. 

Расскажи о своем герое.

Мне кажется, что это один из лучших моих персонажей — Гена. Он живет без матери, с отцом-алкоголиком и самодуром. Как раз у него Гена и крадет пистолеты, которые являются орудием в ходе всей этой истории. Он старше всех остальных ребят, такой гадкий утенок немного — как-то от них отделяется. Он вроде и не самый близкий им, но они держат его всегда рядом с собой. Там есть тема одиночества, сиротства, наркотиков, недолюбленности... Есть много чего играть. Там случается множество разных событий — и хороших, и трагичных. Мне интересно, как оживет именно этот персонаж, каким он в итоге получится на экране. 

А чем тебя цепляют такие персонажи, почему откликаются в тебе?

Думаю, всем интереснее смотреть на персонажей, которые похожи на обычных людей. А персонажи, похожие на людей, — порочны, они совершают ошибки, заставляют тебя сопереживать, анализировать и проводить параллели с собственной жизнью. Путь главного героя, как правило, —
путь архетипичный. Ты заранее знаешь, что он справится, выживет, всех победит, женщину спасет и всё будет хорошо. И ты уже изначально теряешь к нему интерес. А когда появляется антагонист, нечто, которое заставляет тебя сместить фокус твоего внимания в другую сторону, ты думаешь: «Наконец-то! Теперь достанем из себя темные стороны!» Я люблю таких персонажей, у которых есть противоречия, которые не подходят под стандарты. Я всегда играю про что-то свое, понятные мне вещи. Наверное, это часть меня, и мне это проще делать, чем кому-то другому. 

Откуда взялась в тебе эта часть, как сформировалась? Ведь это история про подростковый бунт… 

Я в любом материале всегда ищу тех, кому больнее и хуже всего, и от этого начинаю выстраивать картину мира. А буллинг — это очень важная часть выживания. Есть гадкие утята в любой школе, в любом классе, в любой спортивной секции. Это люди инакомыслящие, их мнение идет перпендикулярно тем, кто вокруг них. И они сразу подвергаются буллингу. И если этот отличающийся человек силен физически, то он подминает всех под себя, а если он не обладает такой силой, то вынужден пережидать до того этапа, когда окрепнет. Людям всегда интересно наблюдать этот путь. Я просто рос на две страны, Россию и Украину, причем и там, и там — в провинции. И я впитал в себя этот провинциальный дух, я очень много наблюдал. Там было достаточно почвы для этих наблюдений и персонажей, которые сейчас из моей памяти воскрешаются в кино. Я очень хорошо знаю природу агрессии, я рос в очень строгих мужских коллективах. В обсуждениях с режиссерами и продюсерами я всегда говорю: понимаете, когда на экране видишь человека, в котором отсутствует качество персонажа, которого он играет, это сразу дешевит кино. Если ты играешь чувака, который разбрасывает каскадеров, мастеров спорта по тайскому боксу, то ты должен соответствовать этим качествам хоть как-то, хотя бы внешне. Ты не можешь быть вафлей, не заниматься боевым спортом и при этом говорить каскадерам, что они должны делать. Если ты играешь плохиша, то ты должен знать, черт подери, как это делается. Если у тебя этого нету, тогда делай то, что ты умеешь. А у нас в кино обычно из-за каких-то протеже всё получается вот так. Но сейчас всё изменится, сейчас я их всех подвину. Честное слово.

Серьезное заявление!

Я абсолютно серьезно настроен! И я вижу, что со мной пойдут определенные люди, и чувствую, что мы качнем всё это представление. Честный фидбэк виден всегда. Если ты взял хорошую фамилию и вялого актера, ты получишь максимум на начальных этапах продаж, а потом будешь на задворках рейтингов. Поэтому если уж стрелять, то стрелять из всех орудий. Если нет у тебя звезды и денег, так сделай ее! Найди артиста, возьми хорошего кастинг-директора, пускай он поездит по городам и привезет тебе личность. И ты его возьмешь, втянешь, и он будет везде кайфовый, потому что он интересная личность. А сейчас делают ровные зубы, загар раз в неделю, и пошел — просто говори текст грамотно. Музычку подложим, камерой наедем, задним планом пустим хороших актеров дешевых, и всё четко. Я считаю, что режиссеры при подготовке материала обязаны находить персонажей, где-то в чем-то поломанных. Что сейчас в «Чёрной весне» и сделали. Они взяли ребят, которые играют, снимаются и при всем при этом в чем-то соответствуют своим персонажам. Я прекрасно понимаю, о чем я там играю. Такая работа — идеальная. На периоде подготовки вы должны сработаться, сговориться, а на площадке уже заниматься творчеством. 

Год назад в одном из интервью ты говорил о том, что хочешь выйти в конкурентное поле, добиться того, чтобы тебя сразу стали узнавать. Получилось?

Получается. А еще через год я вообще всех сровняю! 

Звучит угрожающе…

А что делать? По-другому никак, все должны понимать, что это поле битвы за место под солнцем для таких, как я. Есть тысячи актеров, которые ждут момента, чтобы запрыгнуть в этот вагон. И чтобы они этого не сделали, я должен мало спать и много пахать. Поэтому я сейчас попашу, их всех сдвину, а потом высплюсь. Сейчас у меня есть семья, дочь, у меня куча нереализованных планов. Еще у меня есть мечта — я хочу открыть киностудию в Новосибирске, чтобы местные актеры получали работу в кино. И я верю, что смогу показать их России. Там много таких, как я, готовых работать. Хочу показать своих друзей — режиссеров, актеров, операторов, которым нужна работа, и они будут ее делать с большим удовольствием. И я мечтаю собрать такие команды и по жизни работать в кругах, где люди будут от этого кайфовать. Вот это идеальный план до конца жизни.

Ты не боишься в этой погоне за количеством немного упустить в качестве?

Да нет, я хороший актер. Я это качество наращивал, пока вы меня не видели на экранах. Здесь вообще бояться нельзя: будешь бояться — будешь сомневаться. Если спросить у спортсмена перед выходом на ринг, боится ли он, — ну конечно боится. Но когда ты уже на ринге, бояться поздно, ты уже вышел. А многие проекты ведь просто выходят скопом, один за другим, хотя какие-то из них снимались один-два года назад. Просто кто-то однажды имел смелость довериться мне и пустить меня в эфир, дать мне роль. С этого всё и началось.

В какой момент ты осознал, что запрыгнул в этот самый «вагон»?

Наверное, после фильма «Бендер: Начало». Я играл Мишку Япончика, и это была моя первая работа, после которой на меня обратили внимания продюсеры. А я понимаю, насколько важно быть в их поле зрения, потому что это они делают контент. Зрителю покажешь одного и того же артиста неделю подряд за ужином, и он скажет: о, звезда! Им иногда без разницы, что ты там играешь: показывают — и хорошо. А продюсеры все-таки прикидывают, потянет ли он эту роль, привлечет ли аудиторию и так далее. Поэтому, снявшись в «Бендере», я почувствовал, что продюсеры заметили, что появился хороший антагонист, которого можно использовать. Ну и еще «Игра на выживание» здесь добавила.

Ты же в «Бендере» изначально пробовался на другую роль?

Да, на Остапа. Но получилось так, что я хорошо знаю украинский язык, и, видимо, этот факт плюс совокупность моих психофизических качеств подошли больше для Япончика. Со мной на эту роль пробовался еще Никита Кукушкин, но в итоге, к сожалению, ее получил я. (Смеется.) Конечно, в чем-то это всё бравада моя, шутка, маска определенная. Но мне нравится то, как я двигаюсь, и то, куда я двигаюсь, — направление уж точно меня устраивает. Хотя не факт, что я закончу как актер, а не как музыкант, продюсер или еще кто-то. Считаю, что всё должно быть интересно, это всё часть игры. Я отношусь к этому с иронией, как к подарку. Это тебе явно не навсегда дано, поэтому надо быть проще. Эта кормушка закроется в определенный момент. А когда ее использовать, если не сейчас? Я просто знаю, что завтра не будет, сегодня надо делать.

В тебе много по-настоящему спортивного азарта. Ты с детства занимался боксом, борьбой…

Меня тогда интересовало всё, что связано с боевыми искусствами, мы выросли на боевиках. Изначально я начал заниматься в четвертом классе дзюдо, потом, будучи на Украине, пошел на карате. Мои родители развелись незадолго до того, как я пошел в первый класс, и мы с мамой уехали туда, к ней на родину. Я учился там некоторое время в единственной русской школе в городе, но в седьмом классе меня выгнали оттуда. Украинский язык я знал хорошо на разговорном уровне, но учиться на нем было тяжело. Я был разгильдяем. И вот там я занимался карате, пока учился. Потом приехал в Новосибирск к отцу и мечтал продолжить, но в местных секциях был менее серьезный уровень, не было спаррингов и так далее. А отец у меня боксер в прошлом, и вот он сказал: пойдешь на бокс, иди ищи себе секцию. На футбольной коробке во дворе я встретил одного парня, грузина, который как раз занимался боксом, хорошо бил, — я видел, как он дрался на улице. И он привел меня на секцию бокса. И вот там мне было первое время тяжело. Меня били, была дедовщина. Там я начал знакомиться с такой матерой школой сибиряков, буллинга, против которого ты не пойдешь. У многих ребят, и актеров в том числе, есть абсолютное чувство защищенности, но оно очень ложное в жизни. Там, где ты можешь выпендриться, ты должен быть готов за это ответить. Этому меня научил Новосибирск — быть готовым отвечать за свои слова. Иногда нужно быть готовым справляться физически, а для этого надо идти в зал, знать, что будет плохо и тяжело, но зато потом ты будешь идти рядом с девушкой, и она будет уверена в том, что ты не побежишь звонить в полицию, звать на помощь или снимать происходящее на телефон, если к ней кто-нибудь пристанет. Считаю, что это качество помогает мне прийти на пробы и с ходу понять, есть конкуренция в этой аудитории или нет. Это уже на уровне инстинкта сидит. Я не был супербоксером, у меня есть разряд, но я не стал мастером, потому что прогуливал, хулиганил, мог пропустить ответственные соревнования. Были этапы, когда меня дорожка уводила от бокса. 

А как эта дорожка привела тебя в театральный институт?

Я с детства любил читать, стихи любил. Потом начал заниматься битбоксом, стал выступать. И я полюбил сцену, понял, что там можно проявить свои навыки коммуникации и что это у меня получается хорошо. Мне тогда дедушка предложил: попробуй сходить на театральные курсы при Новосибирском государственном театральном институте. И вот я сходил в студию, параллельно поступил на тренера по боксу в педагогический, но мне посоветовали выбрать профессию актера, а не боксера. И я выбрал, поступил. Правда, потом меня выгнали с первого курса...

За что?

За поведение, драки. Потом я вернулся, попросился слезно, меня приняли, я экстерном сдал сессию за второй курс, чтобы поехать в Москву. И вот в 2014 году я очутился в Москве, где окончил ГИТИС с красным дипломом. Меня сразу взяли к двум мастерам — Олегу Кудряшову и Сергею Голомазову. Но в итоге, по совету Гриши Добрыгина, я поступил на курс к Голомазову — и счастлив, что выбрал именно его. Уже на третьем курсе меня пригласили в Театр на Бронной. А в труппу Губернского театра я попал, познакомившись с Сергеем Витальевичем Безруковым на съемках «Бендера». Моя жена (актриса Александрина Питиримова. — Прим. OK!) раньше у него работала, и я туда приходил, уже зная некоторых людей. Сейчас еще играю в Театре Наций — спектакль «Моими глазами» Димы Сердюка.

С Сашей вы ведь познакомились в институте?

Да, я поступал, а она уже училась на втором курсе режфака в мастерской Хейфица. Я был кучерявый, пьяный, с гитарой. Приходил туда, мы пели песни. Нашел какой-то дурацкий способ завязать с ней знакомство — попросил меня записать на тур или что-то такое. Оказалось, что мы снимаем квартиры на одной улице. И вот мы тусовались, я ее провожал, мы вместе ездили в институт. В театральном институте вообще столько всего происходит! Там любви много. Это лучшие мои рок-н-ролльные годы. 

Теперь на смену рок-н-роллу пришел семейный очаг.

Я понимаю, что семья — это тоже мой определенный путь. Это тяжело, это трудно, а значит — верно. Во-первых, это сдерживает меня от безрассудных поступков, мне есть ради кого жить, есть ответственность. У меня есть дочь, которую я хотел сам, меня никто не заставлял и не привязывал.
Я был на родах — это было мое решение, и это очень круто. Для мужчины ответственность лишней никогда не бывает. Поэтому семья и жена меня ограждают. Я — ветер, я безрассудный, кто-то должен меня знать и корректировать мой путь. Многие думают, что со мной легко, что я всегда такой весельчак, но это не так. Я холерик и меланхолик, я очень часто бываю в депрессивных, злых, тоталитарных состояниях. И зачастую даже не мы сами выбираем, кто будет рядом, не по нашим капризным вкусам это происходит. Семья для мужчины — это определенный гарант его здравомыслия и благополучия. На сегодняшний день я считаю так. 

Вашей дочке Есении уже год...

Год и четыре! Там мадам будь здоров! Всё замечает, всё понимает. Мне нравится быть отцом и педагогом, потому что это заставляет тебя носить определенную социальную маску, ты должен соответствовать этой роли. Дочка должна быть уверена, что ее папа справится со всем, — значит, я должен справляться со всем. (Улыбается.) Я мечтаю быть лучшим папой, посмотрим, как это получится. Мне кажется, это будет самая сложная моя роль.